25 августа Верховный Суд вынес Кассационное определение по делу № 64-КАД21-4-К9 о взыскании со следственного изолятора и исправительной колонии компенсации морального вреда в пользу заключенного за нарушение условий содержания.
Суды не усмотрели нарушений в действиях администрации исправительных учреждений
В марте 2014 г. Михаил Феденко был приговорен к пяти годам лишения свободы, с марта 2014 г. он содержался в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Сахалинской области, в ноябре 2014 г. был направлен в ФКУ ИК-1 УФСИН России по Сахалинской области, затем был переведен в колонию-поселение, а в декабре 2017 г. был освобожден условно-досрочно.
В 2019 г. бывший заключенный обратился в суд с иском к СИЗО и ИК, считая, что в период нахождения в них было нарушено его право на надлежащие условия содержания. Обосновывая заявленные требования, Михаил Феденко указал, что в период содержания в СИЗО его регулярно запугивали сотрудники следственного изолятора и что на него было совершено нападение.
Он отметил, что в данном учреждении не оказывалась надлежащая и своевременная медицинская помощь, администрацией допускались нарушения санитарно-гигиенических требований, вследствие чего в камере были плесень и повышенная влажность, находились мыши и крысы; питание было также ненадлежащим.
Помимо этого, он сообщил, что администрацией учреждения регулярно вскрывалась его переписка с адвокатом.
Как указал в суде Михаил Феденко, нарушение прав продолжалось и в ИК: в конце января 2015 г.
на него было совершено нападение, но администрацией надлежащие меры реагирования не были приняты, заявления заключенного об обеспечении мер безопасности были проигнорированы, проверки по его заявлениям о совершенных на него нападениях надлежащим образом не проведены.
Михаил Феденко также рассказал о том, что администрацией колонии было отказано в предоставлении возможности присутствовать на похоронах его матери в июне 2016 г., что, по его мнению, является незаконным вмешательством в право на уважение семейной жизни.
Кроме того, по мнению истца, должностными лицами исправительных учреждений неправомерно измельчались передаваемые родственниками продукты питания; о нарушении условий содержания под стражей также свидетельствует нахождение его за металлическим ограждением при проведении судебных заседаний в Сахалинском областном суде, что нарушает ст. 3 Конвенцию о защите прав человека и основных свобод.
ВС поддержал заключенного, добивающегося взыскания с ИК компенсации морального вредаСуд не согласился с нижестоящими инстанциями, которые отказали в компенсации, посчитав, что необеспечение заключенного теплой одеждой не является безусловной и единственной причиной его болезней
В августе 2019 г. суд отказал в удовлетворении исковых требований, апелляция поддержала данное решение.
Суды указали, что администрации СИЗО и ИК действий, нарушающих права и законные интересы истца, не совершили, не создали препятствий к осуществлению его прав.
В свою очередь, содержание на законных основаниях лица под стражей или отбывание им наказания в местах, соответствующих установленным государством нормативам, заведомо не может причинить физические и нравственные страдания.
Тем не менее кассационный суд направил дело на новое апелляционное рассмотрение.
В результате чего апелляцией было принято решение о частичном удовлетворении иска: была взыскана компенсация морального вреда в размере 20 тыс. руб.
за нарушение прав истца в части несвоевременного оказания медицинской стоматологической помощи и в части цензуры переписки с адвокатом. Данное определение было оставлено кассационным судом без изменения.
Верховный Суд выявил множество допущенных нижестоящими инстанциями нарушений при рассмотрении дела
В кассационной жалобе в Верховный Суд РФ Михаил Феденко просил отменить апелляционное и кассационное определения и направить дело на новое рассмотрение. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по административным делам ВС, ссылаясь на ч. 2 и 6 ст. 12, ч. 1 ст.
13 УИК РФ, напомнила, что осужденные имеют право на вежливое обращение со стороны персонала учреждения, исполняющего наказания; не должны подвергаться жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или взысканию; право на охрану здоровья, включая получение первичной медико-санитарной и специализированной медицинской помощи в амбулаторно-поликлинических или стационарных условиях в зависимости от медицинского заключения; право на личную безопасность.
Принят закон о компенсации за нарушения условий содержания под стражейЗакрепляется, что решение суда в части удовлетворения требования о присуждении компенсации подлежит немедленному исполнению
Суд обратил внимание, что иски о компенсации за нарушения условий содержания под стражей и в исправительных учреждениях должны рассматриваться в порядке административного судопроизводства, что закреплено с 27 января 2020 г. Федеральным законом от 27 декабря 2019 г. № 494-ФЗ.
ВС указал, что в случае возникновения угрозы личной безопасности осужденного он может обратиться к любому должностному лицу учреждения, исполняющего наказания, с просьбой об обеспечении личной безопасности, должностное лицо в свою очередь обязано незамедлительно принять соответствующие меры.
Обращаясь к ч. 3 ст. 91 УИК, Верховный Суд отметил, что переписка осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь на законных основаниях, не подлежит цензуре.
Исключения составляют те ситуации, если администрация исправительного учреждения располагает достоверными данными о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц.
Предлагается ввести судебный контроль цензуры переписки заключенных в СИЗОПредполагается, что судебный порядок принятия решения о необходимости цензуры лицом или органом, в производстве которых находится уголовное дело, исключит «неправовую заинтересованность»
Суд напомнил об ответственности, которую несет администрация исправительных учреждений за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных.
Также Верховный Суд обратил внимание, что в соответствии с п. «а» ч. 1 ст.
97 УИК осужденным к лишению свободы, содержащимся в том числе исправительных колониях, могут быть разрешены краткосрочные выезды за пределы исправительных учреждений продолжительностью до семи суток, не считая времени, необходимого для проезда туда и обратно, в связи с исключительными личными обстоятельствами (смерть или тяжелая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного; стихийное бедствие, причинившее значительный материальный ущерб осужденному или его семье).
ВС указал, что при рассмотрении дела факт нападения на Михаила Феденко был установлен и подтверждался его медицинской картой, однако нижестоящие суды не дали оценки, являлось ли такое нападение следствием ненадлежащего исполнения обязанностей сотрудников администрации по контролю и надзору за осужденными.
Суд также отметил, что, соглашаясь с выводом суда первой инстанции о недоказанности нарушений ответчиками санитарно-гигиенических требований, апелляция не дала правовой оценки доводу истца о том, что были исследованы только доказательства ответчиков. По мнению ВС, ходатайство Михаила Феденко о вызове в суд свидетелей, которые содержались в той же камере, что и он, и могли подтвердить этот факт, судом первой инстанции необоснованно отклонено.
Со ссылкой на ч. 8 ст.
84 КАС Верховный Суд разъяснил, что результаты оценки доказательств суд обязан отразить в своем решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими. ВС добавил, что эту же позицию излагает Конституционный Суд РФ в Определении от 22 марта 2012 г. № 555-0-0.
Обращаясь к Постановлению ЕСПЧ по делу «Ананьев и другие против России», ВС подчеркнул, что бремя доказывания, возлагаемое на заявителя в судебном разбирательстве по поводу компенсации, не должно быть чрезмерным.
Таким образом, с учетом изложенного Верховный Суд посчитал, что апелляционное и кассационное определения являются неправильными в части отказа в присуждении компенсации за нарушение условий содержания Михаилу Феденко под стражей и содержания в исправительном учреждении, выразившиеся в несоблюдении СИЗО санитарно-гигиенических требований.
Нарушения проявились и в отказе ИК предоставить возможность осужденному присутствовать на похоронах матери, в неприменении в отношении него мер безопасности, в отсутствии надлежащего реагирования в связи с совершенным на него нападением, в нарушении ст.
3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ввиду содержания его за металлическим ограждением при проведении судебных заседаний в Сахалинском областном суде и в части размера компенсации морального вреда, который определяется в зависимости от степени допущенных нарушений.
В связи с этим Судебная коллегия пришла к выводу об отмене обжалуемых судебных актов в указанной части и направлении дела в этой части в суд апелляционной инстанции на новое рассмотрение.
Адвокаты оценили значимость судебного акта ВС
Адвокат АП Мурманской области Евгения Рогозина считает, что в кассационном определении ВС РФ затрагивается актуальная проблема, когда лица, подвергшиеся уголовному преследованию и осужденные за совершения преступлений, вынуждены отстаивать свои права и защищаться от незаконных действий должностных лиц в судебном порядке. Кроме того, по мнению адвоката, в рассматриваемом деле описаны типичные нарушения, допускаемые в отношении осужденных, содержащихся в СИЗО и исправительных учреждениях.
Евгения Рогозина отметила, что важным моментом является разъяснение ВС РФ о том, что иски о компенсации за нарушения условий содержания под стражей и в исправительных учреждениях должны рассматриваться в порядке административного судопроизводства, так как с 27 января 2020 г. ст. 227.1 КАС РФ закреплено такое право.
Адвокат обратила внимание, что Верховный Суд очередной раз указывает на необходимость соблюдения и применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и постановлений ЕСПЧ, а также правовой оценки всех доводов жалобы, рассматриваемой судом. «Полагаю, что апелляционное рассмотрение в порядке административного судопроизводства должно поставить точку в данном деле и внести вклад в положительную практику по защите прав осужденных», – выразила надежду Евгения Рогозина.
ЕСПЧ: В РФ созданы эффективные средства правовой защиты по обжалованию плохих условий в СИЗО и тюрьмахКак пояснил Суд, закон, вступивший в России в силу 27 января, устанавливает простой и эффективный порядок защиты прав, нарушенных плохими условиями содержания заключенных в СИЗО и тюрьмах
Председатель Коллегии адвокатов Республики Марий Эл «Тезис» адвокат Оксана Ухова отметила, что о массовости жалоб о нарушении прав осужденных при отбывании ими наказаний прямо говорит статистика обращения российских граждан с подобными запросами в ЕСПЧ.
«Так, согласно официальным сведениям, указанным ЕСПЧ в Решении по делу “Шмелев и другие против России”, после принятия пилотного постановления по делу Ананьева в Европейский Суд поступили более 1700 заявлений против России, которые содержали prima facie обоснованные жалобы на ненадлежащие условия содержания под стражей. По состоянию на март 2020 г.
более 1450 жалоб против России на ненадлежащие условия содержания ожидали рассмотрения в ЕСПЧ», – поделилась Оксана Ухова.
Адвокат обратила внимание, что практика применения нового средства защиты в нашей стране пока только складывается и разъяснения высшей судебной инстанции о том, кто и в каком объеме обязан представить доказательства обсуждаемых обстоятельств, какие факты подлежат установлению при рассмотрении спора, являются очень важными ориентирами для нижестоящих инстанций. «Нижестоящие суды традиционно занимают “прогосударственную” позицию, транслируя обществу решения о том, что вынесение обвинительного приговора фактически означает в стране и поражение осужденного во многих общечеловеческих правах как само собой разумеющееся. Об указанном свидетельствуют и мизерные компенсации, которые присуждают обратившимся при установлении судом фактов нарушения их прав при отбытии наказания», – считает Оксана Ухова.
Она подчеркнула: примечательным является тот факт, что Верховный Суд соглашается с позицией, высказанной ЕСПЧ, о смещении бремени доказывания на защищающуюся сторону.
«К сожалению, до указанных рассуждений суды зачастую руководствовались прямо обратным подходом, отклоняя требования заявителей в связи с тем, что они не доказали факт нарушения их прав надлежащими доказательствами», – заметила Оксана Ухова.
По словам адвоката, партнера АБ ZKS Алексея Буканёва, нарушение прав обвиняемых, содержащихся в СИЗО, а также осужденных в колониях и тюрьмах – давно известная проблема российской пенитенциарной системы: «Сложность ее решения заключается в том, что, находясь в изоляции, очень сложно, а иногда даже невозможно доказать факты нарушения прав. Да, можно заявлять об этом, но, как правило, никаких доказательств этого представить невозможно».
Алексей Буканёв считает, что практически единственным фактом для доказывания подобных ситуаций является наличие телесных повреждений. Хотя здесь адвокат отмечает, что их должен фиксировать медик этого же учреждения в погонах, который напрямую подчиняется начальнику учреждения.
«Как мы знаем, никто не хочет “выносить сор из избы”, а значит, и фиксировать телесные повреждения, а тем более правильно описывать морфологические особенности телесных повреждений.
Это же может повлечь в дальнейшем установление механизма образования гематомы и не даст возможности сказать, что “сам упал с кровати”», – размышляет Алексей Буканёв.
Адвокат пояснил, что осужденный, попадая в исправительное учреждение, находится в полной зависимости от его сотрудников, которые часто злоупотребляют своими правами, в том числе с применением физической силы.
Неподчинение даже незаконным требованиям может грозить определенным «наказанием», ухудшением условий содержания, например, как видно из определения ВС РФ, осужденного не отпустили на похороны матери, добавил Алексей Буканёв.
«Данное определение дает надежду, что суды более внимательно будут рассматривать жалобы осужденных, учитывая их возможности по доказыванию незаконных действий сотрудников учреждений. Положительные решения в сторону содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы будут “дисциплинировать” сотрудников этих учреждений», – резюмировал адвокат.
Верховный суд меняет практику по возмещению морального вреда — новости Право.ру
Верховный суд запретил снижать размер компенсации морального вреда без конкретных обоснований. Общих стандартных формулировок для этого недостаточно. Такие указания ВС дал в деле Натальи Зверевой, которая взыскивала 4 млн руб. компенсации морального вреда за смерть своего 37-летнего сына Дмитрия Демидова.
Его в 2015 году застрелил из служебного оружия в отделении полиции старший уполномоченный Андрей Артемьев. Как писала «Медуза», сначала полицейский заявил, что Демидов схватил его пистолет со стола и сам в себя выстрелил.
Потом Артемьев изменил показания и объявил, что случайно застрелил человека, когда перекладывал оружие из одной кобуры в другую.
Экспертиза показала, что полицейский тогда был пьян. Артемьев страдал от алкоголизма. Это подтверждала справка психолога в материалах уголовного дела.
Специалист рекомендовал «жёсткий контроль» со стороны руководства и разъяснительные беседы. В 2013 году Артемьева предупредили о неполном служебном соответствии.
По сведениям «Медузы», коллеги застали его пьяным на работе, поэтому им пришлось его разоружать. Тем не менее полицейского не уволили.
А потом Демидов погиб. Артемьева за это судили. Сторона обвинения просила 12 лет лишения свободы за убийство и превышение должностных полномочий. Но обвинение было переквалифицировано на причинение смерти по неосторожности. И в 2016 году Замоскворецкий районный суд Москвы назначил Артемьеву один год и девять месяцев колонии общего режима.
Почему надо конкретно
Компенсацию морального вреда суд тоже значительно уменьшил. Зверева требовала 4 млн руб. и напоминала, что у сына осталась малолетняя дочь. Они заботились о ребёнке вдвоём и жили одной семьёй.
Но теперь девочка осталась сиротой, а бабушка – её единственный опекун. Но две инстанции сошлись во мнении, что достаточно 150 000 руб.
Такое решение они объяснили общими «штампованными» фразами: размер компенсации «отвечает характеру нравственных страданий, обстоятельствам дела, требованиям разумности и справедливости».
Но этого недостаточно, возразил Верховный суд. Нужны конкретные причины, почему суд решил, что 150 000 руб. – это достаточная сумма для матери за смерть сына. Но никаких обоснований со ссылками на доказательства в решениях нет.
Как напомнил ВС, в вопросе о компенсации морального вреда следует выяснять, какие физические или нравственные страдания понесли истцы, учитывая обстоятельства конкретного дела. В частности, нижестоящие инстанции проигнорировали вопрос вины работодателя.
Материалы уголовного дела подтверждают, что он страдал алкоголизмом, о чём должно было знать начальство полицейского, отмечается в определении № 5-КГ19-207. С такими выводами тройка судей отправила дело на пересмотр в Московский городской суд.
«Нижестоящие инстанции присудили 150 000 руб. вместо 4 млн руб. за смерть близкого, но никак не объяснили этого», – Верховный суд.
По сравнению со многими европейскими странами в России очень маленькие компенсации морального вреда. И суды, по сути, никак не обосновывают снижение. Они используют стандартные фразы и не касаются обстоятельств конкретных дел. Поэтому акт Верховного суда «прорывной».
Так считает Ирина Фаст, председатель комиссии Ассоциации юристов России (АЮР) по определению размеров компенсации морального вреда. По её словам, за последние два года Верховный суд несколько раз высказывал позицию относительно размера компенсаций за жизнь и здоровье человека, но не прямо.
Здесь же коллегия «прямым текстом» говорит, что снижение размера компенсации никак не мотивировано.
В этом сюжете
«Очень жаль, что судьи оценивают жизнь человека в 150 000 руб.», – говорит Анастасия Гурина из
Федеральный рейтинг.
группа Банкротство (включая споры) (mid market) группа Арбитражное судопроизводство (крупные споры — high market) группа Разрешение споров в судах общей юрисдикции группа Семейное и наследственное право группа Частный капитал 3место По выручке на юриста (более 30 юристов) 10место По выручке 24место По количеству юристов Профайл компании
. По её словам, нижестоящие суды не учли, что истица жила с сыном вместе, что доказывает их близкую связь и тяжёлые моральные переживания матери от потери. Кроме того, единственного родителя лишилась малолетняя дочь умершего. Также стоило учесть поведение полицейского. Всего этого нижестоящие инстанции не сделали, как и не объяснили столь резкое снижение выплаты, обращает внимание Гурина.
В судебной практике нет единства относительно размеров компенсаций, констатирует Гурина. В Калининградской области за смерть супруга присудили 300 000 руб. (дело № 33-1723/2019), в ХМАО-Югре – 750 000 руб. (дело № 69-КГ 18-22).
Обстоятельства похожи: в обоих делах подтверждены недостатки оказания медпомощи, которые не находятся в прямой причинно-следственной связи со смертью пациента.
Разные суммы по одинаковым категориям дел встречаются даже в пределах одного региона, делится Гурина.
Многие эксперты считают, что нужно установить минимальный размер компенсаций в зависимости от степени физических и моральных страданий. Ещё один возможный способ достичь единообразия практики – это выработать методику определения размеров морального вреда, говорит Фаст. Этим и занимается профильная комиссия АЮР.
Вс объяснил, как считать компенсацию морального вреда за незаконное уголовное преследование
- Верховный суд РФ обязал при рассмотрении дел о реабилитации оправданных фигурантов учитывать причинённый их деловой репутации ущерб, а также объяснять, чем суд руководствовался, снижая компенсацию морального вреда.
- Если суд пришёл к выводу о необходимости взыскания ущерба, то её сумма должна быть адекватной и реальной, в противном случае присуждение чрезвычайно малой, незначительной компенсации приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам, подчеркивает высшая инстанция.
- Суть дела
Верховный суд РФ рассмотрел жалобу жительницы Екатеринбурга, против которой в 2014 году возбудили уголовное дело по обвинению в мошенничестве. Спустя три с половиной года ее оправдали ввиду непричастности к совершению преступления. Заявительница потребовала возместить ей моральный вред, нанесённый необоснованным уголовным преследованием, который она расценила в 3 миллиона рублей.
Ленинский районный суд Екатеринбурга, исковые требования удовлетворил частично, снизив компенсацию в 60 раз и взыскав всего 50 тысяч рублей.
Суд посчитал, что истица ничем не подтвердила ненадлежащие условия содержания в СИЗО, повлёкшие ухудшение состояния здоровья истца, а доводы о физическом, психическом и психологическом воздействии следователей, а также о нравственных переживаниях в связи с госпитализацией в психиатрический стационар не нашли своего подтверждения.
- Суды апелляционной и кассационной инстанций согласились с этими выводами.
- Позиция ВС
- Право на возмещение государством вреда, причинённого незаконными действиями (или бездействием) органов госвласти или их должностных лиц закреплено в Конституции (статья 53), а в реабилитацию включено и устранение последствий морального вреда (статья 133 УПК), напоминает ВС.
Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причинённые действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.
), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина, разъясняется в Пленуме ВС (пункт 2 постановления от 20 декабря 1994 г. №10)
«Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причинённым увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесённым в результате нравственных страданий и др.», — обьясняет ВС.
- Высшая инстанция отмечает, что не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску, однако суды должны учитываться требования разумности и справедливости.
- «Следовательно, если суд пришёл к выводу о необходимости присуждения денежной компенсации, то её сумма должна быть адекватной и реальной.
- В противном случае присуждение чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы означало бы игнорирование требований закона и приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам», — подчеркивает ВС.
- Между тем в данном деле выводы судебных инстанций об определении размера компенсации морального вреда не отвечают нормативным положениям, а также разъяснениям Пленума ВС, считает высшая инстанция.
- «Суд при определении размера компенсации морального вреда не учёл процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3 года и 6 месяцев, меры процессуального принуждения, что ограничило права (заявительницы) и отразилось на её личной, семейной жизни, а также характеристике истца по месту работы», — считает ВС.
Как следует из материалов дела, действия следователя по проведению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы в отношении обвиняемой в рамках расследования уголовного дела признаны незаконными постановлением Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга. Между тем указанные обстоятельства какой-либо оценки суда не получили.
- Кроме того, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства причинения незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации истца, которая на момент предъявления обвинения работала директором туристического агентства.
- Таким образом, вывод суда первой инстанции об определении размера взыскиваемой суммы компенсации морального вреда ничем не мотивирован, а суды апелляционной и кассационной инстанции не устранили нарушения норм материального и процессуального права.
- В связи с чем ВС направил дело на новое рассмотрение в Свердловский областной суд.
- Алиса Фокс
Как получить компенсацию за моральный вред — Лайфхакер
Моральный вред — это физические (боль, головокружение, удушье и так далее) и нравственные (страх, депрессия, обида) страдания, которые испытывает человек, если посягают на его нематериальные блага и личные неимущественные права.
Регулируется статьями 151, 1100, 1101 Гражданского кодекса России, а также несколькими постановлениями Пленума Верховного суда.
Нематериальные блага и личные неимущественные права гражданина включают в себя:
- жизнь и здоровье;
- неприкосновенность частной жизни;
- свободу передвижения;
- личную и семейную тайну;
- честь, достоинство и деловую репутацию.
На компенсацию морального вреда можно рассчитывать, если нарушено какое-либо из этих прав.
В некоторых случаях моральный вред компенсируется безусловно, даже при отсутствии вины причинителя. Например, при причинении вреда жизни и здоровью в ДТП, в результате незаконного осуждения, в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию.
- К обидчику. Лучше письменно: опишите обстоятельства, предложите сумму компенсации.
- В суд. Если договориться не получится, единственной инстанцией для решения подобного рода вопросов является суд.
Подсудность: иск подаётся в районный суд по месту жительства ответчика либо по месту жительства пострадавшего.
Госпошлина: 300 рублей (многие суды освобождают истцов по делам о возмещении вреда жизни и здоровью от уплаты госпошлины).
Срок давности: отсутствует. Можно подать иск в любое время после посягательства на нематериальные блага или личные неимущественные права.
Необходимые документы:
- Подтверждающие событие. Например, если речь идёт о ДТП, то справка из ГИБДД, постановление следственных органов и так далее.
- Подтверждающие правильность выбора ответчика. Виновник не всегда является нужным ответчиком. Так, за ребёнка отвечают родители, а за работника — работодатель.
- Подтверждающие нанесение вреда здоровью (медицинские справки) или раскрытие личной тайны (например, скриншот страницы в соцсетях).
- Подтверждающие наличие физических и нравственных страданий. Например, заключение психолога.
Если вы не можете самостоятельно раздобыть какой-либо документ, попросите суд о содействии в его истребовании.
Судебный процесс — это тяжело. Моральный вред нужно доказать, и это непросто, когда речь идёт о боли из-за смерти близкого человека или стрессе из-за запятнанной репутации.
Поэтому совет первый и главный: запаситесь качественными доказательствами. Чем их больше, тем лучше. Если на фоне переживаний пришлось полежать в больнице, обратиться к психологу или психиатру, обязательно возьмите соответствующие справки. Если свидетелями ваших переживаний были близкие, попросите их выступить в суде.
Совет номер два: будьте готовы заново пережить случившееся. В последнее время в судах появилась тенденция требовать у самих истцов явиться и лично пересказать обстоятельства трагедии, в чём проявлялись страдания.
Третий совет: не пренебрегайте мировым соглашением. Если ответчик предлагает заключить мировую сделку на адекватную сумму, не отказывайтесь. Иногда по мировому соглашению можно получить больше, чем по решению суда.
Многомиллионные выплаты за моральный вред — голливудская сказка. Российские реалии таковы, что за переживания не принято взыскивать много.
Среднее значение компенсации морального вреда от смерти человека составляет 111 тысяч рублей.
«Цена» оскорблённой чести, достоинства, нарушенной свободы или личной неприкосновенности ещё ниже.
Неудивительно, что граждане не хотят тратить время и силы на копеечную компенсацию. По данным официальной статистики судов, за первое полугодие 2017 года рассмотрено всего чуть более семи тысяч дел о компенсации морального ущерба в связи с причинением вреда жизни и здоровью. Хотя таких случаев гораздо больше.
При определении размера компенсации морального вреда суд не связан заявленными требованиями и руководствуется только собственным усмотрением с учётом принципов разумности и справедливости. Очевидно, что понятия о разумности и справедливости у всех разные.
Возмещение вреда, причиненного преступлением
ОБЩИЕ ОСНОВАНИЯ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ
Конституция Российской Федерации в ст. ст. 46 и 52 гарантирует охрану прав потерпевших от преступлений, обеспечение им доступа к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.
Требование о защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, включает в себя устранение преступных последствий, в том числе путем восстановления нарушенных гражданских прав потерпевших от преступлений лиц.
Согласно ст. 12 ГК РФ к числу способов защиты гражданских прав относятся возмещение убытков и компенсация морального вреда.
В уголовном судопроизводстве обязанность государства обеспечить надлежащую защиту гражданских прав потерпевших от преступлений физических и юридических лиц, сформулированная в ст. 6 УПК РФ, реализуется посредством разрешения исков о возмещении имущественного ущерба или компенсации морального вреда.
Возмещение вреда, причиненного преступлением, вопреки распространенному среди юристов мнению, не является специальным институтом возмещения вреда (например, как институты возмещения вреда – источником повышенной опасности или возмещения вреда при исполнении служебных обязанностей).
Здесь действуют общие положения о возмещении вреда, предусмотренные ст. 1064 ГК РФ, такие, как: «возмещается только реально причиненный вред», «виновность причинившего», «полный размер возмещения», «наличие причинной связи» и т. п.
Именно в силу этого гражданский истец по уголовному делу, при наличии одновременно специального института возмещения вреда, вправе выбирать – с кого же ему возмещать вред: с преступника или, скажем, с владельца источника повышенной опасности (если преступник причинил вред, используя такой источник)? Или: с преступника или с организации, в которой он исполнял служебные обязанности при причинении вреда? Полагаю, что нашим читателям нет необходимости подчеркивать, что автор под преступником здесь понимает то лицо, которое суд назовет преступником в приговоре суда.
Преимущества гражданского иска в уголовном процессе очевидны с точки зрения процессуальной экономии и полноты исследования доказательств. Так, подсудность и подведомственность гражданского иска определяются подсудностью уголовного дела (часть 10 ст. 31 УПК РФ).
Тем самым лицо, признанное гражданским истцом по уголовному делу, освобождается от необходимости дважды участвовать в судебных разбирательствах – сначала по уголовному делу, затем по гражданскому делу.
Немаловажным фактором является и то, что зачастую гражданскому истцу судиться по месту уголовного процесса попросту удобнее, нет необходимости отправлять иск по месту жительства или нахождения ответчика, а таким местом может быть совсем другой регион страны.
При предъявлении гражданского иска гражданский истец освобождается от уплаты государственной пошлины (часть 2 ст. 44 УПК РФ, п. п. 4 п. 1 ст. 333.36 НК РФ).
Кроме того, уголовно-процессуальное законодательство предъявляет упрощенные требования к оформлению гражданского иска в уголовном деле.
Уголовно-процессуальный закон не обязывает, в отличие от норм ГПК РФ, гражданского истца прикладывать к исковому заявлению его копии в соответствии с количеством ответчиков. Обвиняемый о том, что к нему предъявлен гражданский иск, может узнать только при ознакомлении с материалами уголовного дела либо в судебном заседании.
Допускается произвольная форма искового заявления, отсутствие в нем сведений о лице, несущем гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный преступлением, цене и основаниях иска.
Так, в одном из сложных дел, связанных со злоупотреблением должностными полномочиями, где автору публикации довелось участвовать, его коллега, защищавший одного из привлекаемых к уголовной ответственности, активно возражал против принятия искового заявления на крупную сумму от государственной организации, гражданского истца по уголовному делу, и просил этот иск оставить без рассмотрения в связи с тем, что в заявлении не были названы основания иска. Отклоняя возражения адвоката, суд резонно указал, что в силу части 2 ст. 250 УПК РФ отсутствие оснований иска в исковом заявлении, в отличие от гражданского процесса, не является препятствием для рассмотрения иска, поскольку в качестве таковых выступает сам факт предъявления обвинения. Привлекаемые к уголовной ответственности лица уже в силу этого факта являются гражданскими ответчиками (но не всегда это так, о чем речь пойдет ниже), если вред преступлением причинен, так что за основаниями далеко ходить не нужно.
Полагаем, что по смыслу норм действующего УПК РФ, в том числе ч. 4 ст. 42, ч. 2 ст. 136, ч. 2 ст. 309 УПК РФ, гражданский иск должен предъявляться в виде письменного заявления на имя следователя (дознавателя) либо суда.
Не согласимся в этой связи с бытующим мнением о том, что гражданский иск может быть предъявлен как в письменной, так и в устной форме (когда устное исковое заявление заносится в протокол). Как указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г.
№ 1-П, гражданско-правовые требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, вне зависимости от того, подлежат они рассмотрению в гражданском или уголовном судопроизводстве, разрешаются в соответствии с нормами гражданского законодательства. При этом в силу ч. 1 ст.
131 ГПК РФ исковое заявление подается в суд в письменной форме (подробнее см.: Гражданский иск в уголовном судопроизводстве (Сычева О. А.) («Мировой судья», 2015, № 5)).
Гражданскому истцу в уголовном процессе не очень-то трудно и с доказательствами по предъявленному иску. В их качестве выступают все материалы уголовного дела, все его тома и листы – от первого до последнего.
Если факт совершения преступления привлекаемым к уголовной ответственности лицом будет доказан, если будет подтверждено, что вред причинен непосредственно преступлением – есть, как правило, все основания и для удовлетворения иска. А дальше, кто не согласен – жалуйтесь.
Доказывайте свою невиновность, а значит, и отсутствие оснований для взыскания.
Вот почему, на наш взгляд, гражданскому истцу всегда легче в уголовном процессе, чем в гражданском. За него очень многое делают государственные правоохранительные органы: сбор доказательств, определение размера ущерба, обеспечение иска и т.п. Необходимо только внимательно отслеживать соблюдение своих прав, всю динамику этого процесса.
Согласно пункту 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию характер и размер вреда, причиненного преступлением. Следовательно, ключевым при решении вопроса о признании гражданина или юридического лица потерпевшим от преступления и, соответственно, гражданским истцом выступает понятие «вред».
В уголовно-процессуальном праве определение понятию «вред» не дано, что вызывает некоторые трудности при решении вопроса о признании лица гражданским истцом.
Следователи порой затрудняются определить, кому именно причинен вред в результате преступления и, следовательно, – кого признавать потерпевшим и гражданским истцом (так, сейчас следствие по делу так называемой «МММ по-хабаровски» в тупике: кто является потерпевшим по делу – кредитные потребительские кооперативы (юридические лица) или граждане, доверившие кооперативам свои денежные сбережения?).
В связи с этим вполне оправданно обратиться к цивилистике, так как само понятие «вред» сформировано именно цивилистикой (см.: Гражданский иск в уголовном деле: от теории к практике (Сушина Т. Е.) («Журнал российского права», 2016, № 3).
Определение понятия «вред», сформулированное в цивилистике, представляется приемлемым и для уголовно-процессуальных отношений.
Вред, причиненный в результате преступления, подразделяется применительно к гражданам на физический, имущественный и моральный, к юридическим лицам – на имущественный вред и вред деловой репутации.
Общепринято под физическим вредом понимать вред, причиненный жизни и здоровью. Имущественный вред (ущерб) обусловлен лишением имущества, материальных благ и выражается в денежной сумме.
Моральный вред определен в ст.
151 ГК РФ как физические и нравственные страдания, причиненные гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на другие принадлежащие гражданину нематериальные блага.
Разрешение гражданских исков в уголовном деле основано на установлении таких юридических фактов, как наличие преступления, причинение преступлением вреда, наличие причинной связи между преступлением и наступившим вредом.
И если в установлении факта наличия преступления со стороны привлекаемых к уголовной ответственности лиц роль гражданского истца по понятным причинам невелика, то в определении размера причиненного вреда его активная позиция в уголовном процессе может сыграть ключевую роль.
При этом суд должен проявлять максимум объективности, поскольку, увлекшись задачей восстановления социальной справедливости, суд может не заметить предвзятости со стороны гражданского истца по отношению к виновному (помните знаменитое выражение пострадавшего Шпака из фильма Леонида Гайдая: «три магнитофона, три портсигара, куртка замшевая – три…»). Так, в одном из уголовных дел, связанных с похищением из предприятия импортного грузового автомобиля, районный суд в приговоре указал о взыскании с виновных более четырех миллионов рублей ущерба (то есть – полную балансовую стоимость украденного), хотя органами следствия предприятию были возвращены (и приняты последним!) запчасти с разукомплектованной похитителями машины в размере более половины ее стоимости. По апелляционной жалобе защитника краевой суд, разумеется, сумму взысканного вполовину уменьшил.
В соответствии со ст. 44 УПК РФ гражданским истцом является физическое или юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением.
Приведенная здесь норма закона – это наглядная иллюстрация того, что в законе случайных слов или выражений не бывает. Мы, конечно, здесь имеем в виду слова «непосредственно преступлением». Дело в том что преступления могут иметь отдаленный, опосредованный вред, в первооснове которого лежит, между тем, вредоносность преступного деяния.
Приведенная норма закона регламентирует, что гражданский иск в уголовном процессе может и должен заявляться лишь тогда, когда вред причиняется непосредственно совершенным преступлением. Только такой гражданский иск подлежит принятию и рассмотрению.
Не является гражданским истцом по уголовному делу, к примеру, лицо, обратившееся с регрессным требованием. Или лицо, пострадавшее от отдаленных последствий преступления.
Между тем, судьи не всегда это учитывают. Так, в одном из уголовных дел с участием автора статьи в качестве защитника, суд взыскал с осужденного вред в пользу гражданина, лишившегося жилья по гражданскому иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения.
Гражданин этот не был по такому иску признан добросовестным приобретателем, поскольку приобрел жилье хотя и по возмездной сделке, но жилье это ранее вышло из владения собственника помимо его воли (в результате мошеннических действий, за которые и был осужден виновник по уголовному делу).
Защитник обратил внимание суда, что взыскивать ущерб в рамках уголовного дела с виновника нельзя, так как пострадавшему гражданину вред причинен не непосредственно преступлением, а порочной сделкой, которой предшествовал еще целый ряд порочных сделок.
Со всеми этими сделками необходимо дополнительно разбираться и возлагать ответственность на всех виновных лиц. Суд районного звена не придал этому замечанию защитника никакого значения, но краевой суд применил положения ст.
44 УПК РФ, изменив в этой части приговор и постановив рассмотреть гражданский иск фактического приобретателя квартиры в отдельном гражданском процессе.
Поскольку к преступлению уголовный закон (ст.
14 УК РФ) относит виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания, то теоретически любое совершенное преступление может причинить вред, подлежащий возмещению, так как это деяние – общественно опасно. На практике это не всегда так.
Преступление может быть совершено, а возмещать вред в его материально-правовом смысле – некому. Например, если преступление совершено с нарушением интересов государства или прав личности, но без видимых, ощутимых материальных последствий.
Кроме того, после преступления не все пострадавшие желают возмещать причиненный им вред (по самым разным, иногда глубоко личным, причинам). Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, лишь 10% уголовных дел завершаются судами с разрешением гражданских исков.
Проведенные исследования показывают, что доля фактического исполнения соответствующих судебных решений по возмещению вреда, причиненного преступлением, составляет менее 21% (см.: Стимулирование обвиняемого к возмещению причиненного преступлением вреда: проблемы и перспективы (Карабанова Е.Н., Цепелев К.В.) («Российская юстиция», 2016, №5)).
- И все же можно выделить наиболее типичные, чаще всего встречающиеся примеры возмещения вреда в связи с совершенными преступлениями (и, соответственно, примеры гражданских исков в уголовных процессах):
- •возмещение вреда от корыстных преступлений (кражи, грабежи, мошенничества, вымогательства и др.);
- •возмещение вреда от насильственных преступлений (разбойные нападения, хулиганские действия, причинения телесных повреждений, истязания и др.);
- •возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью (вследствие убийств, изнасилований, тяжких ДТП, преступлений по службе и др.);
- •возмещение вреда от преступлений на транспорте, от тяжких ДТП, от аварий, взрывов, пожаров и др.;
- •возмещение вреда от должностных преступлений (превышение должностных полномочий, злоупотребление должностными полномочиями, иные преступления по службе);
- •возмещение вреда от преступлений против интересов коммерческих организаций;
- •возмещение вреда от террористических актов;
- •возмещение морального вреда;
- •иные возмещения вреда.
- СПОСОБЫ И РАЗМЕР ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ
Согласно ст. 1082 ГК РФ, удовлетворяя требование о возмещении вреда, суд в соответствии с обстоятельствами дела обязывает лицо, ответственное за причинение вреда, возместить вред в натуре (предоставить вещь того же рода и качества, исправить поврежденную вещь и т. п.) или возместить причиненные убытки (пункт 2 статьи 15 ГК РФ).
На практике такой способ, как возмещение вреда в натуре, по уголовным делам используется редко и выступает чаще всего в форме возвращения части похищенных вещей (иногда – с существенным дисконтом их реальной стоимости), в форме восстановительного ремонта поврежденного имущества и т. п.
Гораздо чаще речь идет о возмещении причиненных убытков. Это может быть взыскание стоимости украденного, поврежденного, причиненного, денежная компенсация морального вреда. И тут очень важно точно определить размер вреда, причиненного преступлением, в целях его полного возмещения.
Гражданско-правовые споры являются одними из самых сложных, требуют от судей глубокого знания норм материального права.
Порой в рамках уголовного процесса судья-криминалист, специализирующийся в суде первой инстанции на рассмотрении уголовных дел, не всегда сразу может разобраться в том, кто является действительным собственником определенного имущества, кому причинен реальный ущерб.
Немалые трудности возникают и с определением суммы ущерба, подлежащей возмещению. Особенно это касается споров, связанных с осуществлением сделок хозяйствующими субъектами (подробнее см.: Возмещение вреда, причиненного преступлением (Титова В. Н.) («Законность», 2013, № 12)).
Обращает на себя внимание и то, что стоимость имущества, являющегося предметом преступных посягательств, постоянно возрастает, причем не всегда сразу можно разобраться, какой вид стоимости (кадастровой, рыночной, балансовой) должен применяться при оценке причиненного вреда.
Безусловно, все перечисленное требует от правоохранительных органов дополнительных усилий, знаний, повышения профессионального мастерства, ведь закон гарантирует потерпевшему, как мы уже указывали, возмещение как имущественного, так и морального вреда, причиненного преступлением, путем предоставления возможности защитить свои права одновременно с рассмотрением уголовного дела.