Орган дознания, следователь, прокурор, суд вправе допросить в качестве свидетеля любое лицо, если есть основания полагать, что этому лицу такие сведения известны.
В то же время существует ряд обстоятельств, которые позволяют исключать возможность допроса определенного лица как свидетеля (ч. 3 ст.
56 УПК РФ), а следовательно, исключать и результаты такого допроса как недопустимого доказательства, если такой свидетель все же допрошен.
К числу сведений, не имеющих доказательственного значения, относятся показания свидетеля (потерпевшего), если он не может указать источник своей осведомленности (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ).
К этой же группе сведений следует отнести показания свидетеля и потерпевшего, «в которых высказывается предположение о тех или иных фактах, но не содержится категорических утверждений относительно этих фактов». В соответствии с ч. 4 ст.
302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана.
«Если в показаниях свидетеля содержатся такие сведения, то они должны признаваться доказательством особым постановлением и протокол приобщается к материалам уголовного дела как доказательство. В постановлении должно быть указанно, какое именно сведение, что и как доказывает.
Без такого логического раскрытия сведения, то есть без выведения (демонстрации) доказательства, протокол допроса не является доказательством и не имеет процессуального назначения.
Без протокола приобщения с логической демонстрацией всякое так называемое чтение обвиняемым протокола допроса на стадии ознакомления с материалами уголовного дела не будет иметь никакого смысла, так как значение протокола допроса будет скрыто от обвиняемого и других участников процесса, включая потерпевшего.
Если протокол допроса не имеет доказательственного значения, то есть содержащиеся в нем сведения ничего не доказывают, тогда протокол не является доказательством и не приобщается к материалам уголовного дела или исключается из материалов уголовного дела на основании постановления с указанием, что содержащиеся в нем сведения к цели расследования не относятся».
Не должно допрашиваться в качестве свидетеля лицо, которое в силу своих физических и психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.
Так, в судебном заседании были исключены по инициативе суда показания ряда свидетелей, данные ими в ходе предварительного расследования. Было установлено, что указанные свидетели — очевидцы преступления — распивали спиртные напитки с подсудимым и потерпевшим. К моменту совершения преступления они находились в тяжелой степени опьянения.
Об обстоятельствах известного им преступления они были допрошены в этот же день в период, к которому они не могли быть трезвыми. Это они подтвердили и в судебном заседании.
Поэтому суд признал, что данные лица не могли быть допрошены в качестве свидетелей в связи с их физическим состоянием и признал недопустимыми для исследования их показания.
В п. 7 ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. «О свободе совести и о религиозных объединениях» сказано, что тайна исповеди охраняется законом: священнослужитель не может допрашиваться или давать объяснения кому бы то ни было по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди гражданина (п. 4 ч. 3 ст. 56 УПК РФ).
Допрос лиц, обладающих дипломатической неприкосновенностью, в качестве свидетелей может проводиться только по их просьбе с их согласия (ч. 2 ст. 3 УПК РФ).
Возможность правильного восприятия и адекватного отображения впоследствии фактических данных зависит и от возраста свидетеля. Точное определение возраста, по достижении которого лицо допускается в процесс в качестве свидетеля, законом не установлено.
В данном случае речь идет о возрасте менее 14 лет, так как именно с этого возраста любое вменяемое лицо может нести уголовную ответственность, в частности по ст. 307, 308 УК РФ.
Из вышесказанного и установленных критериев недопустимых доказательств можно сделать вывод, что показания свидетеля и потерпевшего, полученные с нарушением закона, недопустимы, если:
1) на основании п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ лицо не может указать источник своей осведомленности;
- 2) лицо в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания;
- 3) на основании ст. 191 УПК РФ несовершеннолетнее лицо в возрасте до 14 лет допрашивалось без педагога;
- 4) близкие родственники обвиняемого не предупреждались по ст. 51 Конституции РФ об их праве не свидетельствовать против своего родственника;
- 5) в качестве свидетеля допрошено лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления;
- 6) показания содержатся в объяснениях, письменных заявлениях, тогда как единственно приемлемой законом процессуальной формой фиксации показаний является протокол допроса (ст. 79 УПК РФ);
- 7) следователь не удостоверился в личности свидетеля или потерпевшего.
Обжалование обвинительного приговора. На что обратить внимание?
Когда суд первой инстанции оглашает приговор, в 99,5% случаев указывающий на виновность подсудимого (согласно данным Судебного департамента при Верховном суде), начинается так называемый апелляционный период.
Это значит, приговор уже есть, но считается не вступившим в законную силу.
Хотя если обвиняемому была избрана мера пресечения, не связанная с лишением свободы, а приговор дает ему реальный срок, то под стражу осужденный (а статус “подсудимый” меняется на “осужденный” после оглашения приговора) берется прямо в зале суда и уезжает в СИЗО.
Апелляционный период длится десять дней. В это время стороны защиты и обвинения имеют право обжаловать приговор в вышестоящем суде. Если этого не происходит, то по истечении данного срока приговор вступает в законную силу.
Странная вещь, но многие осужденные считают, что если обжаловать вердикт, то в судебных инстанциях могут разозлиться и дать к отсидке еще больше. Конечно, это в корне неверно. Согласно ст. 389.
24 Уголовно-процессуального кодекса (УПК), обвинительный приговор суда первой инстанции может быть изменен в сторону, ухудшающую положение осужденного, не иначе как по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего.
А наличие апелляционной жалобы только со стороны осужденного исключает возможность увеличения срока.
На что осужденный может жаловаться? Первое — на несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела (ст. 389.16 УПК). На игнорирование судом первой инстанции фактов, на которые указывала сторона защиты, показаний свидетелей, приглашенных защитником, и так далее. Об этом мы неоднократно говорили в предыдущих публикациях.
Второе — на несправедливость приговора ввиду его чрезмерной суровости (ст. 389.18 УПК). То есть когда осужденный в целом не оспаривает фактическую сторону дела, но считает, что с ним обошлись слишком уж строго.
“Пятерочку” он бы отсидел, но вот “десятка” — это явный перебор. Годик-другой по такой жалобе могут скинуть.
Кстати, на основании той же статьи требовать пересмотра наказания вправе и прокурор, но — ввиду чрезмерной мягкости приговора.
Третье — можно оспаривать существенные нарушения уголовно-процессуального закона и неправильное применение уголовного закона (ст. 389.17 и 389.18 УПК). Все это логично назвать процедурными нарушениями.
Например, подсудимому не дали последнего слова. Фактически оно ни на что не влияет. Последнее слово — не более чем эмоции, и многие от него отказываются.
Но, согласно УПК, оно — непременный элемент, и без него никак.
Есть еще четвертый, не описанный в кодексах, но весьма любимый многими осужденными аргумент. Название документа — “жалоба” — они воспринимают буквально и начинают жаловаться: на наличие малолетних детей, престарелых родителей-инвалидов, на необходимость содержать семью и тому подобное, считая, что по этим причинам их должны отпустить домой.
Путь, по мнению автора этих строк, тупиковый. Юридического значения эмоции не имеют, а разжалобить вершащего правосудие… У кого как, а у меня давно сложилось впечатление, что судьи работают будто станки по вынесению приговоров, и все человеческое, способное к состраданию, в них если когда-то и было, то давно атрофировалось как граничащее с профнепригодностью.
И давить на жалость бессмысленно, да и некрасиво.
А вот развернуть дело вспять, зацепившись за нарушение судьей первой инстанции исключительно процедурных моментов, — здесь куда больше шансов на успех.
Приведу два примера судебных процессов в отношении профсоюзных лидеров в нашей необъятной стране.
ПРИМЕР ПЕРВЫЙ
Следствие и суд шли долго. Обвинение было серьезным, а срок, выданный к отсидке, солидным.
Апелляционные жалобы профлидера и его защитника расписывали многочисленные несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам.
Но кроме этого, перелистывая в очередной раз многотомное дело при подготовке к апелляционному заседанию, опытный защитник обнаружил не бросавшийся до того в глаза документ.
Дело в том, что на первом заседании суда, когда заслушивалось обвинение и выполнялись прочие формальности, работавший с подсудимым адвокат был занят в другом процессе и явиться не смог. И суд назначил защитника из числа, по сути, первых попавшихся.
Этот один день работы адвоката полагалось оплатить.
Судья в тот же день вынес постановление, в котором было сказано, что “в судебном заседании суда первой инстанции в качестве защитника осужденного профлидера по назначению участвовала адвокат такая-то”.
Рассмотрение дела судом только начиналось. Профлидер находился в статусе подсудимого, и до признания его виновности было еще очень далеко. А судья уже назвал его осужденным. То есть высказал свое мнение относительно судьбы обвиняемого до вынесения приговора.
Статья 61 УПК говорит, что судья не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, когда обстоятельства позволяют полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела. Согласно правовой позиции, выраженной Конституционным судом РФ в определении от 01.11.
2007 № 799-О-О, “высказанная судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения уголовного дела позиция относительно наличия или отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств определенным образом ограничивала бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу и постановлении приговора или иного итогового решения”.
И поскольку указанная выше позиция судьи первой инстанции по существу предрешила исход разбирательства, тот судья не вправе был рассматривать дело по обвинению профлидера. Несмотря на это, спустя почти год под председательством того же судьи в отношении профлидера был вынесен обвинительный приговор.
На эти процедурные нарушения адвокат указал в дополнение к своей апелляционной жалобе и ходатайствовал об отмене приговора.
Суд второй инстанции нашел доводы защитника о нарушении уголовно-процессуального закона при постановлении обвинительного приговора обоснованными, а рассмотрение дела судьей, заранее высказавшим мнение о виновности подсудимого, — существенным нарушением права профлидера на защиту.
Учитывая, что допущенные в суде первой инстанции нарушения закона затрагивали основополагающие принципы уголовного судопроизводства, их устранение оказалось невозможно в суде апелляционной инстанции. Обвинительный приговор подлежал отмене с направлением уголовного дела на новое разбирательство в тот же суд, но в ином составе.
Всем было понятно, что в материалы уголовного дела вкралась самая обычная описка. Даже не судейская, а секретарская. Но! Процедура была нарушена, а подобное карается вышестоящим судом строго.
ПРИМЕР ВТОРОЙ
В ходе другого судебного процесса другому профлидеру помимо основного наказания в виде реального лишения свободы назначили штраф в сумме 8 млн рублей.
Согласно п. 4 ст. 307 УПК суд в обвинительном приговоре должен указать “мотивы решения всех вопросов, относящихся к назначению уголовного наказания, освобождению от него или его отбывания, применению иных мер воздействия”.
Говоря о сроке, суд первой инстанции указал, что “с учетом всех материалов дела, характеристики личности подсудимого, тяжести совершенного им преступления, суд считает возможным достижение целей восстановления социальной справедливости, исправления подсудимого и предупреждения совершения им новых преступлений только при назначении наказания в виде лишения свободы”. Таким образом, мотивы назначения реального срока были понятны. Не будем рассуждать о справедливости, исправлении, предупреждении новых преступлений — это материал для другой публикации.
А вот в отношении штрафа было сказано лишь: “…суд, с учетом тяжести совершенного преступления, имущественного положения осужденного и его семьи применяет дополнительное наказание в виде штрафа”. То есть следовала лишь констатация факта без указания мотивов. Интересно, как суд высчитывал имущественное положение…
На отсутствие мотивировки со стороны суда первой инстанции и — следовательно — на неправомерность штрафа защита указала в апелляционной жалобе. Стоит отметить, помимо этого в жалобе указывалось на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела по многим пунктам.
Апелляционной суд, проигнорировав все доводы о несоответствии выводов суда первой инстанции фактическим обстоятельствам дела (и оставив срок отбывания наказания прежним), пошел навстречу осужденному именно в вопросе штрафа. Суд постановил, что решение о необходимости назначения в качестве дополнительного наказания в виде штрафа “в нарушение требований п. 4 ст. 307 УПК не мотивировано и подлежит исключению”.
Таким образом, профлидер поехал отбывать срок на зону, но от выплаты 8 млн рублей был освобожден.
* * *
Эти примеры в некоторой мере иллюстрируют работу судов апелляционной инстанции. Можно сделать выводы о том, что к основным доводам защиты они так же глухи, как и суды первых инстанций.
Но нарушения процессуальные со стороны нижестоящих судов караются жестко — отменой отдельных видов наказания или даже целых приговоров. Это лишний раз подтверждает, что формально судебный процесс выстроен в РФ на “отлично”. Грубых нарушений УПК вы не найдете. Внешне придраться не к чему.
Но к аргументам защиты по сути обвинения ни одна судебная инстанция прислушиваться не будет.
Судебный процесс, как правило, превращается в торжество гособвинения. Суд соглашается почти со всеми доводами последнего и игнорирует все доводы защиты. И не имеет особого значения, что именно говорит подсудимый и его защитник, — скорее всего, судом это будет отброшено без объяснений.
Сегодняшним сюжетом мы заканчиваем серию публикаций, основной темой которых было разбирательство в судах первой и апелляционной инстанций, а также типичные ситуации, в которые все чаще попадают профлидеры. Все материалы основывались на реальных событиях и конкретных уголовных делах.
Следующей публикацией мы начнем серию сюжетов, касающихся досудебного уголовного преследования профактивистов (в том числе — задержания, суда по мере пресечения, предъявления обвинения).
И постараемся дать несколько практических советов относительно того, какую тактику применять в ходе допроса, как общаться с соседями по камере и так далее.
Особое внимание следует уделить такому знаковому персонажу, как адвокат, и его роли в досудебном и судебном процессе.
Ведь от тюрьмы, как говорит народная мудрость, зарекаться не следует.
Показания потерпевшего, свидетеля
Показания потерпевшего — сведения, данные на допросах в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде, обо всех обстоятельствах совершенного преступления, в том числе и об обстоятельствах, в результате которых ему был причинен физический, имущественный или моральный вред и зафиксированных в установленном законном порядке.
Свои показания потерпевший предоставляет в процессе производства допросов, проводимых на досудебной или в судебной стадии уголовного судопроизводства.
Потерпевшим в соответствии со ст. 42 УПК является лицо, которому причинен физический, имущественный или моральный вред, и в отношении которого дознавателем, следователем или судьей вынесено постановление о признании его потерпевшим. До вынесения постановления о признании его потерпевшим, он будет являться свидетелем и может быть допрошен в данном качестве.
Потерпевший, в отличие от подозреваемого (обвиняемого), несет уголовную ответственность за отказ от дачи показаний или дачу заведомо ложных показаний. Этим самым правовое положение данного участника уголовного процесса во многом отличается от правового положения подозреваемого (обвиняемого). На этом основании показания потерпевшего несут объективный характер.
Вместе с тем он заинтересован в исходе дела, так как ему преступлением был причинен физический, имущественный или моральный вред, и на объективность показаний потерпевшего может отрицательно сказаться чувство мести, обиды. Поэтому в первую очередь необходимо разъяснить потерпевшему его права и обязанности для того, что бы он дал правдивые показания.
На этом основании дознаватель, следователь, прокурор и суд обязаны не только разъяснить потерпевшему предусмотренные законом его права, но и принять меры к их реальному осуществлению. Кроме этого, потерпевший может дать показания в состоянии волнения, так как ему причинен определенный ущерб.
Возможны случаи, когда потерпевший может отказываться от своих показаний, данных им на стадии предварительного расследования.
Потерпевший может быть допрошен обо всех обстоятельствах, которые подлежат доказыванию по уголовному делу. В предмет его показаний будут входить не только обстоятельства причинения ему соответствующего вреда, но и ряд обстоятельств, характеризующих его личность и его действия, а также его взаимоотношения с подозреваемым, обвиняемым.
Проверка показаний потерпевшего осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом. В процессе проверки показаний потерпевшего необходимо сопоставить его показания с имеющими в уголовном деле другими доказательствами, которые могут подтвердить или опровергнуть проверяемое доказательство.
Ни одно из доказательств, в том числе и показания потерпевшего, не имеют заранее установленной силы, а должны быть тщательно исследованы и сопоставлены с остальными добытыми по делу объективными данными.
Таким образом, показания потерпевшего наряду с другими доказательствами подлежат тщательной оценке в совокупности со всеми обстоятельствами, установленными по делу. Так, судебная практика отмечает, что:
- 1) обвинение в изнасиловании не может быть основано на противоречивых показаниях потерпевшей, не подтвержденных другими доказательствами по делу;
- 2) одни лишь показания потерпевшего, находящегося в момент нападения на него в нетрезвом состоянии, в которых имеются существенные противоречия, не могут быть признаны бесспорными доказательствами, уличающими подсудимых в совершении ими разбойного нападения на потерпевшего;
- 3) наличие противоречий в показаниях потерпевшего само по себе не является обстоятельством, устраняющим версию обвинения, если она подкреплена другими доказательствами по делу.
Кроме этого, показания потерпевшего дознавателю, следователю, прокурору и суду необходимо оценивать по правилам ст. 88 УПК, т.е. исходя из их относимости, допустимости и достоверности. Так, например, показания малолетней потерпевшей, в отношении которой был применен неправильный метод допроса, не могут быть признаны доказательствами по делу.
- Обвинение не может быть основано на показаниях, которые по обстоятельствам дела могли явиться результатом ошибочного восприятия потерпевшими либо свидетелями событий и фактов.
- Показания потерпевшего будут признаваться недопустимыми и не иметь юридической силы, если они основаны на догадке, предположении, слухе.
- Показания свидетеля — сведения об известных ему обстоятельствах, имеющих значение для дела, которые он сообщил на допросах, проведенных на досудебной стадии уголовного судопроизводства, или в суде, и которые зафиксированы в установленном законом порядке.
Свидетельские показания являются самым распространенным видом доказательств. По статистике более 70% времени у следователя уходит на производство допросов.
В качестве свидетеля может быть допрошено любое лицо, которому известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. Но закон ограничивает круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетеля. Так, в качестве свидетелей не могут быть допрошены:
- 1) судья, присяжный заседатель — об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу;
- 2) защитник подозреваемого, обвиняемого — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу;
- 3) адвокат — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи;
- 4) священнослужитель — об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди;
- 5) член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия — об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с осуществлением ими своих полномочий.
В том случае если судья, прокурор, следователь, дознаватель, секретарь судебного заседания, переводчик, эксперт, специалист лично располагают сведениями об обстоятельствах дела, то они подлежат освобождению от своих процессуальных обязанностей и будут допрошены в качестве свидетеля.
Свидетель появляется в уголовном деле с момента вызова его к дознавателю, следователю, прокурору или в суд. Вызов свидетеля оформляется повесткой или телеграммой.
Свои показания свидетель сообщает в ходе допроса. Производство допроса осуществляется по правилам, предусмотренным ст. 187-191 и ст. 278 УПК. Все показания свидетеля должны заноситься в протокол допроса, который ведется дознавателем, следователем, прокурором или секретарем судебного заседания.
При производстве допроса необходимо помнить, что в соответствии со ст. 51 Конституции РФ никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется п. 4 ст. 5 УПК.
Дача показаний — обязанность свидетеля, поэтому за отказ отдачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний он несет уголовную ответственность.
Предметом свидетельских показаний будут являться любые обстоятельства, которые подлежат доказыванию по уголовному делу. Никаких ограничений закон в этом случае не делает. Общепризнано, что в предмет показаний свидетеля должны входить сведения о воспринятых фактах, т.е.
о тех фактах, что он воспринимал с помощью своих органов чувств. Но в предмет свидетельских показаний могут входить и сведения, которые стали известны ему от других источников, при условии, что он может указать источник своей осведомленности.
В законе имеется специальная ссылка, что свидетель может быть допрошен о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями. Так, в предмет показаний свидетеля могут входить обстоятельства совершенного преступления, его подготовки или сокрытия, последствия совершения деяния.
Всевозможные предположения, догадки по поводу обстоятельств дела, умозаключения свидетеля не имеют доказательственного значения по делу.
Проверку показаний свидетеля осуществляют дознаватель, следователь, прокурор и суд. В процессе проверки данного вида доказательств необходимо:
- — сопоставить показания свидетеля с имеющими в уголовном деле другими доказательствами;
- — подтвердить или опровергнуть проверяемое доказательство с другими видами доказательств по данному делу.
Сопоставимость показаний свидетеля с имеющими в уголовном деле другими доказательствами означает, что данный вид доказательства должен соотноситься с другими доказательствами и проверяться в совокупности по делу.
Ни одно из доказательств не имеет преимущества перед другим доказательством. При обнаружении противоречий в показаниях свидетеля необходимо исследовать каждое доказательство и выяснить эти противоречия.
Так, судебная практика свидетельствует о том, что:
- 1) обвинение не может быть основано на противоречивых показаниях одного свидетеля, опровергнутых другими свидетелями;
- 2) в основу обвинения не могут быть положены противоречивые показания свидетеля, опровергаемые объективными доказательствами по делу;
- 3) обвинительный приговор не может быть основан исключительно на показаниях свидетелей, заинтересованных в исходе дела;
- 4) в основу обвинения не могут быть положены противоречивые показания свидетелей, если не выяснены причины противоречий.
Показания свидетеля оцениваются дознавателем, следователем, прокурором и судом по правилам ст. 88 УПК, т.е. исходя из их относимости, допустимости и достоверности.
Так, к примеру, судебная практика признает допустимыми показания свидетеля, содержащие некоторые оценочные суждения (например, о скорости движения транспортного средства, примерном возрасте лица, о котором идет речь, и т.д.), если эти суждения мотивированы ссылкой на факты, их подтверждающие, на профессиональный опыт.
Вместе с тем не имеют доказательственного значения показания свидетеля в части визуальных оценок свойств предметов (как он считает, из золота) или состояний человека (как, например, получившего сотрясение мозга), которые могут быть достоверно установлены специальным исследованием.
При выяснении существенных противоречий свидетель должен быть допрошен о том, почему ранее им сообщались иные сведения, чем он объясняет изменение показаний; эти объяснения проверяются, в том числе путем допроса лиц, на которых свидетель ссылается, лиц, присутствовавших при даче оспариваемых показаний, и т.д.
При проверке и оценке показаний свидетеля необходимо учитывать ряд обстоятельств, которые имеют определенное значение, влияющих на данный вид доказательства. Так, необходимо учитывать следующие виды обстоятельств:
- 1) обстоятельства, влияющие на правдивость, добросовестность свидетеля. К таким обстоятельствам относят: ложные показания свидетеля вследствие личной заинтересованности в осуждении или оправдании лица, воздействие со стороны обвиняемого на него и его близких и т.д.;
- 2) обстоятельства, вызывающие ошибки в показаниях добросовестного свидетеля. Речь идет об ошибках, которые возникают в процессе восприятия данным свидетелем фактов, по поводу которых даются показания. Такие ошибки возможны вследствие субъективных свойств свидетеля и объективных условий.
Оглашение показаний
- I). Согласия сторон не требуется
- Не требуется согласия второй стороны
Url
Дополнительная информация:
— п.19 Пленума № 1 при противоречиях, оглашение без согласия сторон
— для оглашения при противоречиях в показаниях — не требуется согласия второй стороны (п.19 Пленума № 1).
— это отсутствие необходимости согласовывать оглашение показаний со всеми сторонами крайне негативно влияет на возможности стороны защиты. Дело в том, что сторона обвинения использует норму ч.3 281 УПК при малейшем отклонении свидетеля от ранее данных показаний.
Фиксация свидетельских показаний в удобном для обвинения виде
— в тех случаях, когда свидетель дает показания не совсем удобные для формирования обвинительной доказательственной базы, то следователь их слегка корректирует. Вот как это может выглядеть на практике:
а) допрос происходит так: свидетель излагает, то что он видел (или иным образом узнал), потом следователь выкатывает из принтера напечатанный текст и предлагает подписать. Свидетель не особо вглядываясь (не будет же следователь мошенничать !) подписывает.
Мало кто из свидетелей будет особо внимательно вчитываться, и тем более спорить со следователем. (Также следует учитывать, что обстоятельства уголовного дела могут быть таковы, что между статусом свидетеля и статусом обвиняемого лежит очень зыбкая грань, которую следователь может и «помочь» перейти в иной статус.
Ясно, что такой свидетель точно не станет заниматься буквоедством и придираться к протоколу).
- Собственно здесь нет прямой и грубой фальсификации доказательств, в протоколе напечатано почти все так как сказано, но так, что нужные моменты обойдены, как будто и не были сказаны, а некоторые акцентированы, изложены чуть-чуть в другом контексте. В результате получается так:
- — вслух было сказано например, вот так: «ну, я видел на месте преступления человека одного роста с обвиняемым Петровым, возможно это он и был».
- — а в протоколе допроса это изложено так «я видел на месте преступления — Петрова».
б) в судебном заседании свидетель начинает рассказывать — именно так как было, а не так как написано в протоколе. Разумеется, после этого прокурор ходатайствует об оглашении ранее данных показаний (ч.3 281 УПК).
Сторона защиты оглашению показаний воспрепятствовать не может, поскольку ее согласия в таком случае не требуется (п.19 Пленума № 1).
Как должно было быть (в теории)
— по общему смыслу закона, а именно исходя из принципа непосредственности исследования доказательств (ч.1 240 УПК), в судебном заседании, помимо доказательств, полученных следователем, возникают производные от них — но не тождественные им доказательства.
— было одно доказательство — протокол допроса свидетеля. Это доказательство само по себе еще только полуфабрикат, его нельзя использовать при вынесении приговора.
— сначала каждое доказательство должно пройти через процедуру исследования в суде. И возникает второе, производное от первого доказательство — это допрос свидетеля в суде.
— именно это второе доказательство уже можно использовать в приговоре, прямо ссылаться на него в составе доказательственной базы.
— если же эти два доказательства не идентичны, если свидетель в суде дает иные показания, отличающиеся от данных им на следствии, то суд должен сопоставить их и приняв одно, объяснить в приговоре почему он одно принимает, а второе отвергает (ч.2 307 УПК и п.6 Пленума № 55).
— но это в теории, а на практике, свидетель после зачитывания его ранее данных показаний просто соглашается с ними, и на этом все. То есть, возникшие противоречия устранены, протокол допроса свидетеля полностью превращается в его показания на суде, без изменений. Двух противоречащих доказательств не возникло.
Отдельные проблемы применения в качестве доказательств показаний участников уголовного судопроизводства
- В последние годы уголовно-процессуальное законодательство претерпело немало изменений, направленных на защиту прав участников уголовного судопроизводства, а также предоставляющих дополнительные гарантии независимости адвокатов при оказании ими квалифицированной юридической помощи.
- Вместе с тем вектор развития правоприменительной практики в сфере уголовного судопроизводства остается репрессивным, судебные процессы проходят с явным обвинительным уклоном.
- Причины этого, на мой взгляд, кроются не столько в непроцессуальных связях судей с представителями стороны обвинения (работниками органов следствия и прокуратуры), пресловутом «телефонном праве» или злоупотреблении властными полномочиями со стороны председателей судов, сколько в самой структуре уголовно-процессуального закона, позволяющей произвольно толковать отдельные его нормы в угоду представителям власти или конкретной социально-экономической ситуации.
В частности, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не предоставляет участникам уголовного судопроизводства достаточных гарантий от давления на них со стороны работников правоохранительных органов в целях получения «нужных» показаний, изобличающих в противоправных действиях допрашиваемых и других лиц. Несмотря на многочисленные случаи привлечения к уголовной ответственности сотрудников полиции и других правоохранительных органов в связи с превышением ими должностных полномочий, проблема остается нерешенной.
Это, с одной стороны, обусловлено непобедимой «палочной» системой, погоней оперативных служб, органов следствия и прокуратуры за «положительной» статистикой, а с другой – их уверенностью в судебной поддержке даже в самых неблагоприятных с точки зрения доказывания условиях. Допущенные при получении доказательств на досудебной стадии уголовного судопроизводства нарушения требований УПК РФ судьи оставляют без должного реагирования, зачастую «вытягивая» обвинительный приговор на противоречивых данных.
Самым распространенным доказательством в уголовном процессе являются показания его участника (потерпевшего, свидетеля, подозреваемого, обвиняемого). При этом случаи оказания давления на допрашиваемого распространены чрезвычайно. Я, как практикующий адвокат, сталкиваюсь с такими проявлениями почти в каждом уголовном деле.
В целях получить «нужные» показания работники правоохранительных органов используют целый арсенал непроцессуальных средств – от побоев и длительного незаконного удержания в закрытых помещениях (камерах, кабинетах и пр.) до простого запугивания свидетеля (потерпевшего) уголовным преследованием, а подозреваемого или обвиняемого избранием меры пресечения в виде заключения под стражу.
Зачастую, когда допрос лица на стадии предварительного следствия производился под давлением, в судебном заседании этот участник уголовного судопроизводства заявляет о принуждении его к даче ложных показаний и существенно изменяет их, что, в свою очередь, может значительно повлиять на объем или суть предъявленного обвинения, а то и вовсе сделать его несостоятельным.
Так, мой подзащитный М. обвинялся в сбыте наркотических средств своему знакомому К. Обвинение в этой части было основано исключительно на показаниях К. В суде свидетель К.
изменил свои показания, заявив, что он оговорил моего подзащитного под угрозами сотрудников полиции, продержавших его в камере одного из отделов МВД России двое суток без составления соответствующего протокола.
После этого государственный обвинитель и судья подвергли свидетеля буквально перекрестному допросу, пытаясь добиться признания в намеренном изменении им показаний в целях помочь подсудимому избежать уголовной ответственности.
Свидетель достаточно логично объяснил суду, что не мог сговориться с подсудимым, поскольку уже длительное время находится в исправительном учреждении строго режима по приговору другого суда.
Кроме того, мною были представлены суду опубликованные в сети internet сведения Следственного комитета РФ о том, что пятеро сотрудников полиции были обвинены в принуждении граждан давать показания о причастности к незаконному обороту наркотических средств и заключены под стражу.
По версии следствия сотрудники полиции задержали и избили местного жителя, которого подозревали в незаконном обороте наркотиков.
Затем они доставили мужчину в отдел полиции, где продолжили его избиение, используя электрошокер и дубинки, а также прижигали его ноздри сигаретой.
В дальнейшем оперативники сфальсифицировали документы, на основании которых мужчина был привлечен к уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков.
Эти сотрудники полиции проходили службу в том же отделе, где под давлением были получены показания свидетеля К.
Однако, несмотря на изменение свидетелем К. показаний в пользу подсудимого и подкрепление его позиции сведениями об уголовном преследовании сотрудников полиции за превышение должностных полномочий, суд не принял во внимание показания свидетеля К.
, данные им в судебном заседании, а в основу обвинительного приговора положил те показания, которые К. дал в ходе предварительного расследования. Таким образом, суд полностью подтвердил предъявленное моему подзащитному обвинение, назначив ему наказание в виде лишения свободы на длительный срок.
В настоящее время уголовное дело находится на рассмотрении в суде апелляционной инстанции.
Наличие у суда возможности без должных оснований отвергнуть показания участника уголовного судопроизводства, данные им в судебном заседании, приняв показания того же лица, полученные в ходе предварительного расследования, обусловлено несовершенством уголовно-процессуального законодательства в этой части.
Так, пункт 1 части 1 ст. 276 УПК РФ предусматривает возможность оглашения показаний подсудимого, данных при производстве предварительного расследования, при наличии существенных противоречий между показаниями, данными подсудимым в ходе предварительного расследования и в суде.
В силу части 3 ст. 281 УПК РФ суд по ходатайству стороны вправе принять решение об оглашении показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования, при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде.
Согласно части 3 ст. 240 УПК РФ приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. Вот здесь-то и кроется белое пятно, позволяющее судам почти всегда выбирать из противоречивых показаний те, которые были получены в ходе предварительного расследования.
Дело в том, что оба этих доказательства – и показания, данные на досудебной стадии уголовного судопроизводства, при условии оглашениях их в судебном заседании, и показания, данные тем же лицом в суде, с точки зрения закона являются равнозначными. Выбор между ними осуществляется судом путем оценки их относимости, допустимости и достоверности. И этот выбор почти всегда делается в пользу тех показаний, которые выгодны стороне обвинения.
Такие решения суды объясняют просто – недоказанностью фактов оказания давления сотрудниками правоохранительных органов на участника уголовного судопроизводства. Вместе с тем такие факты действительно крайне сложно доказать. Только самые дерзкие и очевидные из них предаются огласке и влекут уголовную ответственность виновных должностных лиц.
Однако в большинстве случаев выявленные судом противоречия в показаниях одного лица так и остаются не устраненными, поскольку и первые и в последующем измененные показания достаточно логичны и вписываются в совокупность всех доказательств по уголовному делу.
Суды не могут указать конкретное обоснование, которое привело их к выводу о достоверности именно показаний, полученных в ходе предварительного расследования. В таких случаях в приговоре используется общая формулировка о том, что суд отвергает показания, данные лицом в судебном заседании, «поскольку они противоречат другим исследованным судом доказательствам».
Однако, на мой взгляд, это как раз тот случай, когда необходимо применить положение части 3 ст. 14 УПК РФ о том, что все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого.
Представляется целесообразным законодательно исключить саму возможность и необходимость для суда принимать решение о выборе в качестве доказательства противоречивых показаний одного лица, данных на разных стадиях уголовного судопроизводства. Даже при наличии существенных противоречий, при постановлении приговора судом должны учитываться лишь те показания, которые даны в судебном заседании.
Если же суд придет к выводу о необходимости отвергнуть (полностью или в части) показания участника уголовного судопроизводства, данные им в судебном заседании, по причине опровержения их другими доказательствами, то при постановлении приговора не могут приниматься во внимание и показания того же лица, данные им в ходе предварительного расследования.
Полагаю, что такая позиция соответствует и практике Европейского суда по правам человека.
Согласно подпункту «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет право допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены.
В постановлении от 10 февраля 1995 г. № 308/96 по делу «Аллене Де Рибемон против Франции» Европейский суд по правам человека указал, что Конвенция должна толковаться так, чтобы гарантировать конкретные и реальные, а не иллюзорные и теоретические права.
Право подсудимого на допрос показывающего на него свидетеля будет иллюзорным и теоретическим, если закон и судебная практика не будут делать различий между показаниями свидетелей, данными в присутствии обвиняемого, на публике, в открытом судебном процессе с соблюдением принципов равноправия и состязательности, и показаниями, полученными от свидетеля на предварительном следствии в отсутствие общественного контроля и потенциальной возможности давления и принуждения (особенно если свидетель доставлен в правоохранительные органы силой).
Отсутствие такого различия предрешает результат судебного заседания и не ограждает обвиняемого от фальсификации доказательств правоохранительными органами, а свидетеля от принуждения, запугивания и пыток со стороны правоохранительных органов.
Если суд использует для доказательства вины человека показания свидетеля, данные на предварительном следствии, то нарушается принцип гласности, так как от публики скрывается ответственный момент процесса – дача показаний свидетелем (потерпевшим).
Предлагаемые изменения уголовно-процессуального закона направлены не только на обеспечение прав граждан на справедливое судебное разбирательство, но и на положительное изменение вектора воздействия «палочной» системы работы правоохранительных органов: при бессмысленности «выбивания» показаний в связи со значительным риском их изменения в суде существующая система статистической отчетности побудит должностных лиц направить ресурсы на «реальное» раскрытие преступлений.
Уважаемые коллеги, прошу сообщить свое мнение о целесообразности и перспективности концепции.